Поэзия

Играя со звуками и ритмами слов, поэзия приближается (и не только в том плане, что она декламируй ется и говорится нараспев) к музыке. Гораздо лучше можно будет понять ту огромную трудность, которую представляет собой перевод китайской поэзии, если перечислить здесь элементы, на которых она базируется
а) Звук. Моносиллабический и достаточно бедный фонемами, китайский язык особенно хорошо поддается ритмической и рифмованной форме представления. Присутствие в нем тонов (восемь — в древнем языке, пять в — официальном современном произношении) сообщает ему к тому же особую музыкальность, которая широко используется в поэзии.
б) Письмо. К престижу письменности, который,как мы видели, был обусловлен мифическим, сверхчеловеческим происхождением иероглифов, добавлялось эстетическое восхищение, которое китайцы всегда испытывали по отношению к своей системе письма. Поэзия не упускала случая так или иначе обыграть внешний вид иероглифов, какое-то сход ство или взаимное расположение черточек (числом восемь), составлявших иероглифы, а также внутреннюю симметрию между знаками (имеются в виду слова, содержавшие в себе одни и те же ключи или одни и те же графемы).
в) Смысл. Каждый знак, наделенный звуком, тоном и начертанием, является, помимо этого, конечно же, и носителем смысла. Предполагается, что у соседствующих знаков имеет место отклонение или трансформация этого значения. Так же, как и во французской поэзии, тут присутствует особая ассоциативность слов, оригинальность и выразительность которой обеспечиваются приложением эмоциональных, интеллектуальных усилий и силы воображения.
г) Тонкая и бесконечная игра аллюзий. Это и представляет для нас в китайской поэзии самую большую трудность.
Выучивание наизусть текстов, которые затем неустанно повсюду перечитываются, цитируются, комментируются, декламируются, открывает путь широкому интеллектуальному соучастию, которое позволяет появляться многочисленным культурным аллюзиям, столь же тонким, сколь и действенным. Эти аллюзии могут принадлежать к литературной сфере. В них может идти речь об исторических или легендарных персонажах, чьи действия и реплики легко можно залараллелить с соответствующими формами поведения реальных личностей — современников автора, при этом последний избегает напрямую помещать в центр внимания тех, чей гнев он мог бы навлечь на себя. В свете этой игры исторических аллюзий и следует рассматривать некоторые исторические баталии, которые обозначились на китайской политической сцене в 1950—1980 гг.
Традиционное уважение китайцев к культуре их прошлого побуждает их упоминать или, точнее говоря, касаться вскользь в своих поэмах стихов своих знаменитых предшественников, которые незамедлительно распознаются читателями или слушателями, так что даже не приходится прибегать к прямому цитированию. Приведем здесь более близкий нам пример на французском материале: два слова — «ярость» и «отчаяние» — сразу же вызывают у нас в памяти известные стихи из «Сида», даже если текст Корнеляне цитируется напрямую. Или другой подобный пример: появление на некоторых стенах Парижа в мае1999 г. граффити «НАТО, приостанови свой полет»наводит на мысль о цитировании здесь (на китайский манер) Ламартина: «О, время, приостанови свой полет». Такой род аллюзий, указания исподволь на цитаты, разнообразные ссылки на культурные источники, известные автору и его читателям, — все это очень характерно для китайской поэзии. Наконец, существует система соответствий, которая представляет собой исключительное хранилище всевозможных совмещений, очевидных для китайцев, и им не требуется никаких особых подсказок, для того чтобы неким телескопическим высматриванием они смогли охватить еще множество других предметов помимо напрямую поименованных.
Таким образом, видно, до какой степени китайская поэзия представляет собой утонченную, изысканную систему, которой подлинно просвещенные люди овладевают с виртуозностью, требующей, как и в случае с музыкантами, приобретения исключительного мастерства для достижения такой стадии, когда уже забывается сама техника, а также овладение обширнейшей литературной и исторической культурой. Видно также, сколь тяжела задача переводчика.
Китайцы считают, что именно эпоха Тан (618— 907 гг.) вознесла поэтический язык на самую высокую ступень совершенства, завещав последующим векам роскошное средство самовыражения, в котором китайские писатели никогда не переставали черпать свое вдохновение.
Поэзия проявляет себя в Китае повсюду: она возникает на стенах беседок, на склонах известных гор, на парных щитах, которые китайцы любят вешать у себя, на картинах, а также на свитках, содержащих образцы каллиграфии. Серьезный род занятий, он практикуется и императорами, и монахами. Но равным образом поэзия выступает частью так называемых общественных игр, к которым имеют пристрастие образованные люди.